Неточные совпадения
Помещение политических состояло из двух маленьких камер, двери которых выходили в отгороженную часть коридора. Войдя в отгороженную часть коридора, первое лицо, которое увидал Нехлюдов, был Симонсон с сосновым поленом в руке, сидевший в своей куртке на корточках перед дрожащей, втягиваемой
жаром заслонкой растопившейся
печи.
Тут было достаточно всего: и узкоколейные железные дороги, которыми со временем будет изрезан весь округ Шатровских заводов, и устройство бессемеровского способа производства стали, и переход заводов с древесного топлива на минеральное, и горячее дутье в видах «улавливания газов и утилизации теряющегося
жара» при нынешних системах заводских
печей, и т. д.
Следующие два дня были дождливые, в особенности последний. Лежа на кане, я нежился под одеялом. Вечером перед сном тазы последний раз вынули
жар из
печей и положили его посредине фанзы в котел с золой. Ночью я проснулся от сильного шума. На дворе неистовствовала буря, дождь хлестал по окнам. Я совершенно забыл, где мы находимся; мне казалось, что я сплю в лесу, около костра, под открытым небом. Сквозь темноту я чуть-чуть увидел свет потухающих углей и испугался.
Дома был постоянно нестерпимый
жар от
печей, все это должно было сделать из меня хилого и изнеженного ребенка, если б я не наследовал от моей матери непреодолимого здоровья.
Кроме того, — железных дорог тогда еще не было, — по зимам шли обозы с его сухарями, калачами и сайками, на соломе испеченными, даже в Сибирь. Их как-то особым способом, горячими, прямо из
печи, замораживали, везли за тысячу верст, а уже перед самой едой оттаивали — тоже особым способом, в сырых полотенцах, — и ароматные, горячие калачи где-нибудь в Барнауле или Иркутске подавались на стол с пылу, с
жару.
Старик обошел меховой корпус и повернул к пудлинговому, самому большому из всех; в ближайшей половине, выступавшей внутрь двора глаголем, ослепительным
жаром горели пудлинговые
печи, середину корпуса занимал обжимочный молот, а в глубине с лязгом и змеиным шипеньем работала катальная машина.
Он боялся за зоб, который у него возвышался на шее и ради разрешения которого Феодосий Гаврилыч, вычитав в одном лечебнике, пил постоянно шалфей; зоб действительно не увеличивался, хотя и прошло с появления его более двадцати лет, но зато Феодосий Гаврилыч постоянно был в испарине, вследствие чего он неимоверно остерегался простуды, так что в нижние комнаты никогда не сходил на продолжительное время, а на антресолях у него была
жара великая, благодаря множеству
печей с приделанными к ним лежанками, которые испускали из себя температуру Африки.
Дороге, казалось, не будет конца. Лошади больше махали головами по сторонам, чем бежали вперед. Солнце сильно склонилось, но
жар не унимался. Земля была точно недавно вытопленная
печь. Колокольчик то начинал биться под дугой, как бешеный и потерявший всякое терпение, то лишь взвизгивал и шипел. На небе продолжалось молчаливое передвижение облаков, по земле пробегали неуловимые тени.
Это был уж не
жар; это было
пекло.
Хворый человек ложится на порог, на спину ему кладут голик, которым в
печи жар заметают, а по голику секут топором — не крепко — трижды три раза.
Собственно наша дача состояла из крошечной комнаты с двумя крошечными оконцами и огромной русской
печью. Нечего было и думать о таких удобствах, как кровать, но зато были холодные сени, где можно было спасаться от летних
жаров. Вообще мы были довольны и лучшего ничего не желали. Впечатление испортила только жена хозяина, которая догнала нас на улице и принялась жаловаться...
Жара страшная, десять верст ходьбы все-таки изрядно; пыль столбом стоит, солнце
печет.
Солнце
пекло смертно. Пылища какая-то белая, мелкая, как мука, слепит глаза по пустым немощеным улицам, где на заборах и крышах сидят вороны. Никогошеньки. Окна от
жары завешены. Кое-где в тени возле стен отлеживаются в пыли оборванцы.
В настоящую минуту, несмотря на
жар июньского дня, Давыдка. свернувшись с головой в полушубок, крепко спал, забившись в угол
печи.
В избе, кроме солнечного
жара, было жарко от
печи и сильно пахло только-что испеченным хлебом.
Где поют певчие, там у нас собирается чуть не половина города, особенно торговая молодежь: приказчики, молодцы, мастеровые с фабрик, заводов и сами хозяева с своими половинами, — все собьются в одну церковь; каждому хочется хоть на паперти постоять, хоть под окном на
пеклом жару или на трескучем морозе послушать, как органит октава, а заносистый тенор отливает самые капризные варшлаки.
Последняя операция совершалась очень несложно, только страшный
жар от расплавленного железа и удушливая атмосфера делали ее исполнение очень затруднительным для рабочих, которые
печи Мартена окрестили Мартыном.
Маленькая станционная комната была натоплена; от раскаленной железной
печи так и пыхало сухим
жаром. Две сальные свечки, оплывшие от теплоты, освещали притязательную обстановку полуякутской постройки, обращенной в станцию. Генералы и красавицы чередовались на стенах с объявлениями почтового ведомства и патентами в черных рамах, сильно засиженных мухами. Вся обстановка обнаруживала ясно, что станция кого-то ждала, и мы не имели оснований приписать все эти приготовления себе.
В
печи, по его приказу, лежал в
жару раскален тяжелый портняжий утюг.
Дав отдохнуть полчаса, майор Ф. повел нас далее. Чем ближе мы подходили к Попкиою, тем становилось труднее и труднее. Солнце
пекло с какою-то яростью, будто торопилось допечь нас, пока мы еще не пришли на место и не спрятались от
жары в палатки. Некоторые не выдержали этой ярости: едва бредя с опущенною головою, я чуть не споткнулся об упавшего офицера. Он лежал красный, как кумач, и судорожна, тяжело дышал. Его положили в лазаретную фуру.
Андрею Николаевичу стало досадно на этого толстого, рыхлого человека, который всю неделю томится от
жара у раскаленной
печи, а в праздник задыхается от водки.
Солнце уже и за полдни перешло, а обоз только половину дороги прошел. Пыль,
жара, солнце так и
печет, а укрыться негде. Голая степь, ни деревца, ни кустика по дороге.
В Апраксином переулке становится так жарко, что начинают загораться дома, противоположные рынку. Заливать их уже невозможно от
жару. Народ, валя друг друга, бежит из этого переулка, — торопится не задохнуться и не сгореть заживо в
пекле огня и дыма.
— «Ты еси Бог творяй чудеса!» — допел дьякон прокимен и, лениво привстав на лавке, молвил: — Ну, Христос воскрес!.. Эку
жару Бог послал, яйца на солнышке в песке
пеку. Вечор вкрутую испек на завалинке. Что хорошенького?
Подошел Марко Данилыч к тем совопросникам, что с
жаром, увлеченьем вели спор от Писания. Из них молодой поповцем оказался, а пожилой был по спасову согласию и держался толка дрождников, что
пекут хлебы на квасной гуще, почитая хмелевые дрожди за греховную скверну.
Холодок сентябрьской ночи пахнул из темноты вместе с какой-то вонью. Он должен был тотчас закрыть окно и брезгливо оглядел еще комнату. Ему уже мерещились по углам черные тараканы и прусаки. В ободранном диване наверно миллионы клопов. Но всего больше раздражали его духота и
жар. Вероятно, комната приходилась над кухней и русской
печью. Запахи сора, смазных сапог, помоев и табака-махорки проникали через сенцы из других комнат трактира.
Заглянули и туда, где
печи и котлы. Тасе жаль сделалось кочегаров. Запах масла, гари, особый
жар, смешанный с парами, обдали ее. Рабочие смотрели на них добродушно своими широкими потными лицами. У одного кочегара ворот рубашки был расстегнут и ноги босые.
Жара стояла нестерпимая, солнце
пекло вовсю… К тому же десятилетний Юрик был тяжелым, крупным мальчиком, и нести его было нелегко. По лицу бедного Фридриха Адольфовича текли ручьи пота и глаза его выражали мучительную усталость. Бедный толстяк еле-еле передвигал ноги под чрезмерной тяжестью своей ноши. Но он не думал о себе. Все его мысли сосредоточились на несчастном ребенке. Он совсем позабыл о том, как много неприятностей и горя причинил ему этот ребенок за короткое время его пребывания на хуторе.
Был шестой час вечера. Зной стоял жестокий, солнечный свет резал глаза; ветерок дул со степи, как из жерла раскаленной
печи, и вместе с ним от шахт доносился острый, противный запах каменноугольного дыма… Мухи назойливо липли к потному лицу; в голове мутилось от
жары; на душе накипало глухое, беспричинное раздражение.
Она кашляла и бормотала что-то, мешая
жар в
печи.